Трагедия в Хорлах

или версия о смерти Софьи Богдановны Фальц-Фейн

Примечание: этот текст вошел в речь херсонского краеведа, с которой он выступил в 1993 году в день открытия памятника Софье Богдановне, установленном в родовом имении, Хорлы, где бывшую владелицу Аскании Новой в 1919 году подстерегла смерть.

«Официальная трактовка смерти С.Б. Фальц-Фейн излагалась так, будто разъяренная толпа крестьян ворвалась во дворец, вытащила помещицу на площадь и разорвала ее на куски. Вот, мол, до чего довели людей эксплуататоры, вот что такое революционный гнев праведного народа.

Старожилы Хорлов рассказывали мне следующее. Работал в имении помещицы до 1910 года некто Прокофий Иванович Таран. Трудился исправно, добросовестно, но, несмотря на то, что из всех помещиков Фальц-Фейны платили больше всех и у них был наименее продолжительный рабочий день, заработки, как уже отмечалось ранее, были для мужчин - 25-30 копеек в день, для женщин – 20-25 копеек, для подростков -10-15 копеек в день. В то же время прибыли помещика были огромные: примерно, по  1,5-2  рубля в день от каждого работника. Наверное, всем известно, что к революции приводят  многие причины, но одна из них обязательна: роскошь власть имущих и нищета трудящихся. Учитывая сказанное, надо учесть и то, что другие помещики еще более эксплуатировали работников, что и приводило к революционным волнениям, отмеченным газетами и архивными источниками того времени.

П.И. Таран был одним из тех, к кому тянулись нити революционных связей из помещичьих  имений  до Херсона, вследствие чего он вынужден был бежать в США, а по словам старожилов, бежать ему помогли сами Фальц-Фейны, так как очень ценили этого труженика. Что же касается самого имения, то недовольство было, а революционных событий, увы, не было.

Семь лет скитался  в США П.И. Таран, и когда узнал, что в России свершилась революция, он приехал назад, и в том же 1917 году Софья Фальц-Фейн назначила его своим управляющим имения в Хорлах.

Трудился Прокофий Таран на новом поприще до весны 1919 года, когда в Крыму после изгнания австро-немецких  интервентов военное руководство взял в руки А.И. Деникин, будущий претендент на руководство походом на Москву. В то время он командовал корпусом, будучи в звании генерал-лейтенанта. Для мобилизации сил он разослал в пределы Северной Таврии своих представителей. Однако действия Деникина не всем пришлись по душе: в ряде населенных пунктов вспыхивали восстания, и в том числе – в Чаплынке и в Каланчаке. Были перебиты деникинские офицеры, присланные для мобилизации рядового состава, конфисковано оружие, сформированы партизанские части для самообороны. Таким отрядом в Каланчаке с включением в него хорловских  крестьян стал командовать П.И. Таран. Грамотный человек, знавший кроме русского и украинского языков, английский, немецкий, он  навел революционный порядок в отряде и каждого бойца пытался сделать сознательным бойцом. Он не только рассказывал о США, где работал семь лет, он разъяснял бойцам суть революции, суть борьбы и цели этого процесса.

На вопросы – как быть с богатством помещиков, Таран отвечал, что все это – народное добро и расхищать, делить его нельзя. В порядке ознакомления с бытом помещиков Таран проводил экскурсии для бойцов во дворцы Фальц-Фейов. Такие экскурсии им были сделаны для бойцов как в Аскании, так и в Пребраженке и в Хорлах. Но если в первых двух имениях все обошлось благополучно, то в Хорлах произошло непредвиденное. Старуха С.Б. Фальц-Фейн (а ей уже было 84 года) при виде большого количества вооруженных людей, многих из которых она знала как своих батраков, была напугана всем этим, но после того, как она увидела во главе всех П.И. Тарана, она немного успокоилась. Однако стоило отряду, свершив экскурсию и увидев имущество, в том числе – картины, ковры, гобелены, вазы и прочее уйти, как перепуганная старуха заперлась в своем кабинете.

На беду два бойца из отряда задержались возле лошадей и повозок и не смогли попасть на экскурсию, которую вел  П.И. Таран… Ворвавшись во дворец после ухода отряда, они бегом бросились по комнатам дворца, заглядывая в них наспех и бегло бросая взгляды на дворцовые ценности.

Услышав Новый шум в комнатах, Софья Богдановна не решалась открыть дверь и узнать причину. Она решила посмотреть в замочную скважину – что там происходит?

Добежав до кабинета и рванув на себя дверь, партизаны не смогли ее открыть, а подергав за ручку, один из них – просто так на всякий случай – вынул из кармана наган и … выстрелил в замочную  скважину,… а второй из винтовки пальнул просто в дверь.

На выстрел в дворе прибежал сам Прокофий Таран. Увидев, что натворили его бойцы, он именем революции, как тогда было принято, своей властью приговорил обоих бойцов к смертной казни и на виду у  всего отряда в тот же день их расстрелял.

Судьба не была благосклонна и к самому П.И. Тарану. Командуя отрядом, а затем полком, он влился в Заднепровскую дивизию, которую формировал П.Е. Дыбенко, затем ее возглавил И.И. Федько. Поход Южной группы войск на север – нелегкая страница в истории гражданской войны. После этого – служба в рядах армии. На петлицах П.И. Тарана – три шпалы – полковник. Затем арест в 1937 году, тюрьмы, лагеря, и в 1954 году (через 17 лет), наконец, свобода. Последние годы свои он доживал в Одессе, со своей женой, которая несмотря ни на что, ждала и дождалась его из тюрьмы. Он умер на пляже Одессы летним днем 1966 года рядом с женой, которая, будучи совсем слепой, долго не могла понять, где же  так долго отсутствует ее муж…».

Из письма Фальц-Фейна Вирличу

«Уважаемый Август Эрнестович!

Я хочу Вас сердечно поблагодарить, что Вы лично приехали в Хорлы на открытие памятника моей бабушки (28 мая 1993 г). Спасибо так же за то, что впервые за долгие годы молчания, при официальных лицах и жителях Хорлов Вы заговорили о трагических событиях в 1919 году. Третье спасибо за то, что Вы передали текст Вашей речи, которую я внимательно изучил и хотел бы внести некоторые  исправления и дополнения.

Во первых,  у бабушки  никакого дворца в Хорлах не было, был прекрасный дом с чудным садом. Впервые узнал от Вас, что служащий Таран был замешан в этой трагедии. У меня в архиве есть имена тех  людей, которые убили мою бабушку. Эти люди не были местными жителями, они состояли в революционных отрядах, которые воевали против белых войск. К сожалению,  я не могу в данный момент сообщить Вам имена этих лиц, но в ближайшее время я разберусь в своих документах и вышлю Вам их. 

По поводу места убийства:  когда революционеры арестовали мою бабушку в своем доме, то поместили ее в маленькой комнате, в доме, где теперь управление порта Хорлы (напротив сада, где стоит теперь памятник).

Бабушка жила несколько дней в этой комнатке вместе со своей верной прислугой, которая ее не покинула. В ночь с 16 на 17 июня 1919 года ворвались в дом двое большевиков. Бабушка находилась одна в комнате и, услышав шум, закрыла дверь на ключ. Тогда красноармейцы начали стрелять пулеметами через дверь. Бедная бабушка от страха громко закричала, но вскоре затихла. Когда солдаты ворвались в комнату, сломав дверь, они увидели лежащую на полу окровавленную бабушку, она еще была жива. Солдаты нанесли множество ударов штыками, и она скончалась.

Прилагаю удостоверение смерти бабушки и написанный по-немецки рассказ Марии Костецки об этом событии.

С большим уважением Эдуард Фальц-Фейн.» (1993 г.)

Рассказом Э.А. Фальц-Фейн называет письмо одной из жительниц Хорлов, Марии Костецкой, написанное неизвестной госпоже Толошковой в августе 1919 года. О смерти Софьи Богдановны она повествует со слов своей матери, бывшей в день убийства в доме, где жила Софья Фальц-Фейн.

Из письма Марии Костецкой

В день убийства 16/29 июня, вечером, пришел командир милиции и уведомил, что никто не должен выезжать ночью. По-видимому, что-то ждали. Он говорил с Софьей Богдановной с глазу на глаз, мама не знает о чем, потому что ни он, ни она ничего не сказали ей: позже окольными путями мама услыхала, что Софья Богдановна просила начальника остаться, но он сказал, что он не может. Софья Богдановна и мама выпили, как всегда, свой чай, некоторое время побеседовали и в десять часов пошли спать, это значит, разошлись по своим комнатам. В этот момент мы услышали стук, который шел со стороны квартиры директора. Софья Богдановна спросила, кто там стучал, мама ответила, что, возможно, в квартире директора кто-то забивает гвоздь в стену. Потом прошло некоторое время и вдруг стало слышно, как стучат в дверь кухни. Горничной не было дома, но кухарка пошла к двери. Там она услышала голос директора, который просил открыть дверь; кухарка ответила, что горничная унесла ключ с собой и что она не сможет открыть, кроме того начальник милиции распорядился никому не открывать. Тогда из-за двери раздались ругань, крики и угрозы открыть огонь. Во время того, как все это происходило, мама сказала: «Софья Богдановна, здесь солдаты». Софья Богдановна сразу пошла в соседнюю спальню и закрылась там. Почти сразу после этого, возможно, испугавшись угроз, кухарка открыла дверь  на кухню и трое солдат, крича и ругаясь, ворвались внутрь. С ними шел директор гимназии со свечой в руке. Один солдат обнажил свою саблю, поднял ее над  маминой головой и стоял так возле нее все время, угрожая и ругаясь. Двое других прибежали к двери спальни и требовали открыть  ее, они, конечно, не получили ответа, произвели несколько выстрелов и начали выламывать дверь. Наконец им удалось сломать замок и проникнуть в комнату. Что там произошло, мама не видела. Она все время стояла не двигаясь, будто остолбенела. Потом солдаты выскочили оттуда и вместе с директором покинули дом. Все это длилось 5-10 минут. Когда вокруг стало тихо – сколько прошло  времени, мама не знала – она сама пришла в себя и побежала, чтобы позвать кухарку и милицию. (Или соседей, я точно не знаю). Софья Богдановна лежала у двери, она, вероятно, хотела закрыть своим телом дверной проем. Ей нанесли множество обильных ран, но она не умерла сразу.  Возможно от выстрелов через дверь или позднее от ударов саблей, это точно не установлено. Повсюду, конечно, ужасно много крови. Когда солдаты уходили, они ранили и директора значительно и, вероятно, потом волочили его по земле, потому что найдены кровавые следы и на ранах его головы было много песка. Его бросили в саду, потому что думали, что он мертв, хотя он был жив. Позже моей маме рассказали, что солдаты пришли в сад к дому директора, отослали оттуда учительниц, его же (директора) взяли с собой и начали стучать в парадную дверь (такой же стук, какой слышали мама и Софья Богдановна. Потом они пошли на кухню. Сегодня в нашей местной газете появилась следующая заметка: «Установлено, что учитель Сведов (Шведов) руководил убийством Софьи Богдановны и директора гимназии  в Алешках».  Жив ли сейчас директор, я не знаю. Когда мама уехала, он был еще жив.

Сначала Софью Богдановну не хотели хоронить, ожидали судебного обследования, хотя это оказалось невозможным, потому что труп начал разлагаться. Здесь в Хорлах ее и похоронили. Все раны были сфотографированы и открытый гроб тоже, когда его выносили из дома, чтобы дети могли взглянуть на покойницу. Комната Софьи Богдановны, где произошло убийство, осталась нетронутой. Мама оставалась еще две недели в Хорлах. Через день после убийства вернулись белые и стало спокойно, но Софье Богдановне было уже все равно…

Вероятно, большевики боялись возможного наступления белогвардейцев и спешили выполнить свое отвратительное дело. Говорят, у них был длинный список лиц, которых они хотели убить, но у них не было на это времени. Только Софья Богдановна пала их жертвой. Над тем, что после нее осталось (а осталось, понятно, очень мало – почти все отобрали) была произведена опись, все опечатано, а список  должен был находиться в конторе. В случае, если бы пришел кто-то из ее детей, он смог бы все получить. Эти две недели моя мама совсем не могла уснуть. Это странное событие стояло у нее перед глазами, как ужасная живая картина. Только дома, в другой обстановке, она постепенно пришла в себя, хотя это чувство страха еще беспокоит ее».  (1993 г.)

Как видим, в письме Марии Костецкой, на которое надо полагать ссылается Фаль-Фейн, - ни слова о пулеметах. Возникает вопрос – что же дало барону основание говорить о пулеметной стрельбе в доме его бабушки? На это пока ответа нет.

Ответное письмо Вирлича барону Эдуарду Фальц-Фейну

Уважаемый Эдуард  Александрович.

Получил Ваше письмо, которое меня искренне обрадовало. Оно подтвердило, что мои труды не пропали даром и что мои поиски тридцатилетней давности могут пролить свет на некоторые страницы нашей истории. Премного благодарен Вам за то, что Вы нашли возможность внимательно исследовать мои записи и внести в них свои коррективы.

Однако должен Вам сообщить, что не все сведения, которые есть в Вашем распоряжении, могут принять как факты исторической правдивости. В подтверждение этого сообщаю Вам следующее.

Я внимательно прочел статью Марии Костецкой и пришел к выводу, что статья не может претендовать на абсолютную истину по следующим причинам:

І. Ее воспоминания записаны в очень тяжелом 1919 году, когда на территории Херсонщины дислоцировались войска генерала А.И. Деникина, и тогда политические факторы доминировали над историей. То же самое  делала и другая сторона: заняв какую-либо территорию, большевистские пропагандисты также преувеличивали каждое действие тех, от которых они эту территорию захватывали.

Я много лет изучаю события гражданской войны и особенно события на Херсонщине. Мне детально известно не только то, как проходили боевые действия в том или ином населенном пункте области, но и о том восприятии этих событий, которые испытывали люди Херсонщины. Жестокость гражданской войны невообразима. Мне рассказывали ее участники, что выжили они в тех события только потому, что если кто-нибудь стучал в дверь, то сидящий в помещении сначала стрелял в дверь и только потом спрашивал: «Кто там?».

II. Как человек знающий, что такое оружие, я не могу допустить даже представить такой картины, чтобы в том помещении, где мы с вами были, в нынешней конторе порта Хорлы, чтобы там можно было вести огонь из пулеметов, даже ручных, не говоря уже о станковых пулеметах. Это – уверяю вас, можете переспросить военных – мягко выражаясь, фантазии женщины. Прошу поверить мне: против самой Марии Костецкой я не имею никакого предвзятого мнения, упаси меня Бог. Я как истинный исследователь, должен подвергнуть все не сомнению, а элементарному анализу и проверке. Более того, после огня  из пулеметов через дверь, чтобы на другой стороне двери человек, в которого стреляли, мог быть еще живым, я не верю. Извините мне мою недоверчивость, но слишком много я знаю фактов из опыта боевых действий, чтобы не сомневаться в таких материалах.

III. Зная принципы вооружения солдат и вообще военных, я никак не могу допустить, что пулеметчики еще носили штыки, которые, как правило, носили на винтовках. Слишком это не вяжется – пулеметчики – да еще с винтовками… Прошу меня правильно понять, но Вам лучше всего смогут прокомментировать военные, которых, по-видимому, немало в Вашем окружении.

IV. Мои собеседники в 1962 году в Хорлах мне сообщили о том, что Софья Богдановна Фальц-Фейн была убита случайным выстрелом в замочную скважину, а второй человек стрелял в дверь сквозь дерево. Убита она была выстрелом из револьвера, но именно потому, что стреляли по закрытой двери оба партизана. Прокофий Таран расстрелял их обоих, так как оба были повинны в нарушении воинской дисциплины. До недавнего времени дверь та, на  которой был след от винтовочной пули, была на том же помещении. Ее сменили лет пятнадцать тому назад. В 1959 году военным комиссариатом  в Каланчаке  руководил майор Никон Гаврилович Жуков. Теперь он полковник, работает вместе со мной, в соседнем с моим кабинетом, ему уже 75 лет. Чтобы Вы не заподозрили его в необъективности, заранее скажу, что он тоже немало перенес от прежнего режима, искренне хотел знать правду о событиях на той территории, где ему довелось служить. Так вот этот офицер Жуков еще тогда бывал неоднократно в Хорлах и ему показывали и помещение, где разыгралась трагедия, и ту самую дверь, в которой был след от винтовочной пули.

Кроме того, в Симферополе до недавнего времени жил крупный археолог Павел Николаевич Шульц, немец по происхождению, известный в науке тем, что именно он раскопал Неаполь-Скифский возле Симферополя. Он  также исследовал события нашего края не только античного времени, я лично был с ним не просто знаком, я работал в археологической экспедиции (отряд И.Д. Ратнера в 1962 году под руководством П.Н. Шульца). Он также подтверждал мои поиски о гибели Софьи Богдановны Фальц-Фейн, потому что он еще раньше меня бывал в этих же Хорлах и имел  возможность разговаривать с местными жителями, тогда за такую информацию можно было поплатиться головой…

Хотелось бы мне самому для себя подвести итоги сказанного и исследованного. По-видимому, еще много лет, десятилетий события времен гражданской войны будут волновать умы людей новых поколений, архивы, которые длительное время были скрыты от нас как от исследователей, будут нашим наследникам приносить все новые и новые открытия. Наверное, на этот факт – имею в виду гибель Вашей бабушки, пролил бы свет тот факт, точнее протокол медицинского осмотра, который написал врач Кыльчик и который он впоследствии передал какому-то Оленину – делопроизводителю начальника Хорловской милиции. Но где искать этот протокол – в Херсоне его нет, там мои знакомые перерыли весь фонд. В Симферополе? Так ведь Хорлы тогда относились к Таврической губернии, и архивы уходили туда. Но вероятнее всего такой документ мог просто пропасть в пламени последующих лет гражданской войны… Дай Бог, чтобы этот документ уцелел. Ведь именно такой протокол может засвидетельствовать ранения на теле убитой. И тогда может оказаться, что никто из нас не имеет объективных данных – ни я, ни Мария Костецкая. Хотя, по правде сказать, только наличие властей позволило бы провести и медицинский осмотр трупа убитой, и составить акт, а при бандитских действиях погромщиков и убийц о таких правовых действиях не может быть и речи. Так что удостоверение за подписью врача Кычигина, написанное лаконично в ноябре 1919 года, подтверждает наличие властей в Хорлах, а не хаотической вакханалии и безвластия. Тем более, что он осматривал труп уже 17 июля, т.е., сразу же – после  свершения трагедии.

Понимаю трудность Вашего положения. Многие десятилетия лично Вы и другие Ваши родственники знали одну версию гибели бабушки и свято ей верили. Теперь находится какой-то Вирлич, который пытается все это повернуть в другую сторону. А не имеет ли он каких-либо интересов в этом? Не хочет ли он таким поворотом обелить тех большевиков, которые принесли столько бед не только Вашему роду, но и многим людям земного шара вообще?

Уверяю Вас: нет. Не имею я никаких корыстолюбивых целей, не хочу никого обелять незаслуженно. Я могу ошибаться, но врать не умею и не привык. И тем более, строить исторические диверсии против кого-либо и чего-либо.

Что же касается дворца в Хорлах. Здесь я употребляю слово потому, что до сих пор тот самый дом, где мы с Вами были и где теперь находится управление морского порта Хорлы, наши жители называют «дворцом» потому, что в те годы такой многокомнатный дом крестьяне называли дворцом, тем более, что внутри он тоже был неплохо обставлен. Вот Таран и проводил экскурсии по таким объектам, утверждая своим подчиненным, что все это теперь – народное добро. Сам же дворец, в котором быть довелось и Вам, находился на материковой части, если ехать на Хорлы, то слева, а если ехать из Хорлов, то справа от дороги, ведущей в Каланчак. Я там также бывал, там есть еще остатки сада, арка через пруд была еще в 1992 году. Там недалеко размещен пионерский лагерь. Очень жаль, что Вы тогда не спросили об этом в Хорлах, я бы тот же час повел Вас туда. А до того я думал, что Вы давно все это знаете свои бывшие владения так же, как виллу «Аскания-Нова» в Вадуце. Увы, - я теперь понял, как я ошибался.

Что же касается людей, повинных в гибели Софьи Богдановны, Вы абсолютно правы, они были не местные, они состояли в отряде Тарана, который в то время был действительно большевистским. Таким образом, вполне можно утверждать, что Софья Богдановна погибла от рук большевистских представителей, несмотря на то, что, как утверждают некоторые мои знакомые, перед выстрелом она говорила своим убийцам о том, что у нее есть грамота за подписью Ленина о неприкосновенности. Я не очень в это верю, так как знаю, как в то время люди реагировали на такие документы. Более вероятна слепая случайная смерть от пули дурака, для которого дверь под замком была поводом для применения оружия.

Люди, принимавшие участие в трагедии, упоминаются в материалах Марии Костецкой. Здесь упоминаются и директор гимназии, и учитель той же гимназии, и милиционеры. (Шведов и другие).

Если вы найдете другие имена, я буду благодарен за любую информацию по этой теме.

Еще хочу заверить Вас и в Вашем лице всех родственников Софьи Богдановны Фальц-Фейн в том, что передал Вам материалы, которые собрал по крупицам в течение многих лет. Поверьте, что в те годы восстать против таких писателей как Гончар, который был членом ЦК партии Украины, было делом непростым. И, тем не менее, простые жители Хорлов не боялись говорить правду представителям Херсона и Киева. На это надо было иметь мужество.

И последнее. Если вас по каким-то причинам мои материалы не убеждают или не удовлетворяют, или кажутся фальшивкой, приношу свои извинения за то, что отнял у Вас драгоценное время на их изучение, и прошу выбросить или сжечь их и считать, что никакого Вирлича на свете в действительности нет и никогда не было…

Искренне уважающий Вас, но более всего – уважающий ЕЕ Величество - Историю -  Август Вирлич.» (1993 г.)